15-05-2024, 10:55 PM
Услуга муж на час - это услуги от специалиста
Другие уверяют, что, начиная с этого места, дорога от площади до цирка была устилаема парусами. Но тут я должен отвлечься и рассказать о событиях, происходивших а начале текущего года на западном берегу Адриатического моря, в Рагузе - в той самой замечательной республике, которая ухитрилась просуществовать 1800 лет, вплоть до Наполеона и адмирала Синявина. Со стороны Латыгина тут не было сознательного расчета; он почти искренно умолял Аду - решиться, кинуть все и уехать с ним теперь же, сегодня же. По дороге от Маши до почты Латыгин успел обдумать, что ответить Аде (он и ответы писал обычно на почте же: дома трудно было утаиться от жены). По первому пути я отправился опять в Курскую губернию, приехал в мое село, - приказчик сейчас ко мне явился. Во всяком случае длить беспредельно странную жизнь, всю отданную одним ласкам, было невозможно; Латыгин откладывал так долго, как то было возможно, наконец, сказал Аде, что им необходимо на время расстаться, что он поедет, чтобы устроить свои дела, и после того вернется к ней навсегда. Латыгин решил, наконец, написать всю правду. Латыгин смутился. Он написал в ответ какие-то ничего не значащие слова, напоминал Аде ее клятвы - быть верной, ждать, но в тайне души, хотя и с мучительной болью, думал, что все это - лучшая развязка положения, из которого не было выхода.
После страстных уверений, порой переходивших почти в бесстыдство, в письмах стала звучать мучительная тоска разлуки; Ада жаловалась в выражениях сдержанных, подавленных, но горьких; она повторяла, что согласна ждать, но было видно, что ей больно, что ей тяжело, что ей страшно. Ада не спрашивала, возможно ли это: может быть, она составила преувеличенное представление о богатстве Латыгина, видя, как он свободно разбрасывает деньги. Ада все более становилась для Латыгина мечтой, идеалом, и се письма, которые он скорее угадывал, чем прочитывал, - единственным лучом в серых, томительных буднях. Положение Латыгина было выгодно: он мог упрашивать, уговаривать, но Ада, в смущении, порой со слезами, отказывалась, просила прощения, твердила, что не в силах оставить бабку и бросить отца. Павел Павлович не договорил, чего он желал; Вельчанинов промолчал. У первого газетчика он купил газету. Но деньги-то наши он пустил в оборот… Ада пишет, что в четверг она будет в X. Но сегодня именно четверг. Конечно, были слезы, были трогательные слова, были клятвы: Ада заставила Латыгина поклясться ей, что он никогда не поцелует более ни одной женщины, и сама поклялась быть ему верной во всем - в поступках, в словах, в помыслах.
Когда в воображении он сравнивал кроткую, замученную Мину или некрасивую истеричную Манту стой пленительной гречанкой, ему становилось душно: казалось, что из мира божественной Эллады он перешел в грубую, оскорбительную область действительности. Сам Латыгин тоже не задумывался, осуществимы ли его мечты: ему было слишком приятно воображать себя вместе с Адой среди пленительной роскоши Италии или Эллады. Болезнь пришлась кстати: Латыгин написал жене длинное письмо, в котором как-то сбивчиво объяснил свою жизнь за два последних месяца и извещал, что лежит больной в С. Зачем, ради пустых иллюзий, перестраивать всю ее жизнь! Фуга, как стройный ряд повторяемостей, берется сначала одним голосом без всякого аккомпанемента, и ее основная тема называется «вождем» (Fuhrer), а когда он окончит - другие повторяют то же в ладе доминанты главного тона (Antwor). Латыгин осторожно намекнул, что не может точно определить срок разлуки: может быть, удастся вернуться скоро, через несколько дней, а может быть, обстоятельства заставят промедлить ряд недель, - как знать! ДОКТОР (после паузы): Скажите, а не помните ли вы, что некогда, очень давно может быть, вы были адвокатом? А если наедине перед Латыгиным и вставали неотвязчивые вопросы повседневности, он их отгонял, откладывал, уверяя себя, что еще успеет все обдумать.
Если вам понравилась эта статья, и вы хотели бы получить более подробную информацию о <a href="https://myzh-na-chas777.ru/">услуга муж на час</a> любезно взгляните на наш интернет-сайт.
Об том, чтобы уехать с Латыгиным на Ривьеру или в Грецию, она не могла и думать. Сегодня вечером он придет. Внешностью своего сознания он верил, что разойдется с женой и вернется к Аде; в глубине души - знал, что этого не будет. Вместе с тем Латыгина тревожила мысль о жене и дочери: он не знал, что с ними, и опасался, что Мина начнет его разыскивать. Человек он был чуждый всякой сердечности и в деле женитьбы руководился одним голым расчетом. Теперь поздно телеграфировать. Даже, кажется, поздно ехать на вокзал. Ада нашла возможность проводить Латыгина на вокзал. 7 Получать письма Ады было для Латыгина всегда тяжелым делом. Однако чиновник, улыбаясь, подал ему всего одно письмо - обычный маленький голубой конверт, на котором торопливым, характерно женским почерком Ады был нацарапан адрес. Однако споры всегда кончались примирением: любовники опять сжимали друг друга в объятиях, улыбались, плача, и повторяли без конца: - Но ведь нам хорошо! Почтовые чиновники знали "Моцарта" в лицо и лукаво улыбались, подавая ему маленькие конвертики с условными литерами на адресе.
Другие уверяют, что, начиная с этого места, дорога от площади до цирка была устилаема парусами. Но тут я должен отвлечься и рассказать о событиях, происходивших а начале текущего года на западном берегу Адриатического моря, в Рагузе - в той самой замечательной республике, которая ухитрилась просуществовать 1800 лет, вплоть до Наполеона и адмирала Синявина. Со стороны Латыгина тут не было сознательного расчета; он почти искренно умолял Аду - решиться, кинуть все и уехать с ним теперь же, сегодня же. По дороге от Маши до почты Латыгин успел обдумать, что ответить Аде (он и ответы писал обычно на почте же: дома трудно было утаиться от жены). По первому пути я отправился опять в Курскую губернию, приехал в мое село, - приказчик сейчас ко мне явился. Во всяком случае длить беспредельно странную жизнь, всю отданную одним ласкам, было невозможно; Латыгин откладывал так долго, как то было возможно, наконец, сказал Аде, что им необходимо на время расстаться, что он поедет, чтобы устроить свои дела, и после того вернется к ней навсегда. Латыгин решил, наконец, написать всю правду. Латыгин смутился. Он написал в ответ какие-то ничего не значащие слова, напоминал Аде ее клятвы - быть верной, ждать, но в тайне души, хотя и с мучительной болью, думал, что все это - лучшая развязка положения, из которого не было выхода.
После страстных уверений, порой переходивших почти в бесстыдство, в письмах стала звучать мучительная тоска разлуки; Ада жаловалась в выражениях сдержанных, подавленных, но горьких; она повторяла, что согласна ждать, но было видно, что ей больно, что ей тяжело, что ей страшно. Ада не спрашивала, возможно ли это: может быть, она составила преувеличенное представление о богатстве Латыгина, видя, как он свободно разбрасывает деньги. Ада все более становилась для Латыгина мечтой, идеалом, и се письма, которые он скорее угадывал, чем прочитывал, - единственным лучом в серых, томительных буднях. Положение Латыгина было выгодно: он мог упрашивать, уговаривать, но Ада, в смущении, порой со слезами, отказывалась, просила прощения, твердила, что не в силах оставить бабку и бросить отца. Павел Павлович не договорил, чего он желал; Вельчанинов промолчал. У первого газетчика он купил газету. Но деньги-то наши он пустил в оборот… Ада пишет, что в четверг она будет в X. Но сегодня именно четверг. Конечно, были слезы, были трогательные слова, были клятвы: Ада заставила Латыгина поклясться ей, что он никогда не поцелует более ни одной женщины, и сама поклялась быть ему верной во всем - в поступках, в словах, в помыслах.
Когда в воображении он сравнивал кроткую, замученную Мину или некрасивую истеричную Манту стой пленительной гречанкой, ему становилось душно: казалось, что из мира божественной Эллады он перешел в грубую, оскорбительную область действительности. Сам Латыгин тоже не задумывался, осуществимы ли его мечты: ему было слишком приятно воображать себя вместе с Адой среди пленительной роскоши Италии или Эллады. Болезнь пришлась кстати: Латыгин написал жене длинное письмо, в котором как-то сбивчиво объяснил свою жизнь за два последних месяца и извещал, что лежит больной в С. Зачем, ради пустых иллюзий, перестраивать всю ее жизнь! Фуга, как стройный ряд повторяемостей, берется сначала одним голосом без всякого аккомпанемента, и ее основная тема называется «вождем» (Fuhrer), а когда он окончит - другие повторяют то же в ладе доминанты главного тона (Antwor). Латыгин осторожно намекнул, что не может точно определить срок разлуки: может быть, удастся вернуться скоро, через несколько дней, а может быть, обстоятельства заставят промедлить ряд недель, - как знать! ДОКТОР (после паузы): Скажите, а не помните ли вы, что некогда, очень давно может быть, вы были адвокатом? А если наедине перед Латыгиным и вставали неотвязчивые вопросы повседневности, он их отгонял, откладывал, уверяя себя, что еще успеет все обдумать.
Если вам понравилась эта статья, и вы хотели бы получить более подробную информацию о <a href="https://myzh-na-chas777.ru/">услуга муж на час</a> любезно взгляните на наш интернет-сайт.
Об том, чтобы уехать с Латыгиным на Ривьеру или в Грецию, она не могла и думать. Сегодня вечером он придет. Внешностью своего сознания он верил, что разойдется с женой и вернется к Аде; в глубине души - знал, что этого не будет. Вместе с тем Латыгина тревожила мысль о жене и дочери: он не знал, что с ними, и опасался, что Мина начнет его разыскивать. Человек он был чуждый всякой сердечности и в деле женитьбы руководился одним голым расчетом. Теперь поздно телеграфировать. Даже, кажется, поздно ехать на вокзал. Ада нашла возможность проводить Латыгина на вокзал. 7 Получать письма Ады было для Латыгина всегда тяжелым делом. Однако чиновник, улыбаясь, подал ему всего одно письмо - обычный маленький голубой конверт, на котором торопливым, характерно женским почерком Ады был нацарапан адрес. Однако споры всегда кончались примирением: любовники опять сжимали друг друга в объятиях, улыбались, плача, и повторяли без конца: - Но ведь нам хорошо! Почтовые чиновники знали "Моцарта" в лицо и лукаво улыбались, подавая ему маленькие конвертики с условными литерами на адресе.